70 лет назад в деревне Петрищево под Москвой фашисты казнили партизанку Зою Космодемьянскую

Человек становится беспомощным, когда он не способен отличить добро от зла, а благородство от бесчестия. В наши дни произошла странная подмена. Память о прошлом мы стали путать с прокурорским надзором.

Вот и ещё одна трагическая судьба нуждается в защите. Зоя Космодемьянская. В одном из изданий пишут о погибшей Зое в ироническом духе...

Я думаю о том, что история не выбирает имена случайно. И что-то было в облике этой девушки такое, что почувствовали тогда люди, отозвались сердцем. Недаром летчики писали на штурмовиках, уходя в бой: «За Зою!»

Клавдия Александровна Милорадова вместе с Зоей в одном отряде переходила линию фронта. Она вспоминала:

«Ещё на базе, где мы готовились, я обратила внимание на Зою. Кажется, никто не писал о том, что она была очень красивой. Нежное, одухотворенное лицо. Но обаяние её заключалось в том, как держалась Зоя. Многие из нас начинали курить, перенимали мужские повадки. А от Зои слышали даже на полигоне, где бросали гранаты: «Простите, извините!» В ней было естественное чувство женского достоинства. Спокойные, красивые движения. Легкая походка. Поневоле думалось: таким, как Зоя, будет тяжело в походе. Она казалась слишком мягкой, утонченной, романтичной».

В ночь на 19 ноября 1941 года группа партизан перебежала по узкому деревянному мосту над рекой Нарой. И вот они уже по ту сторону фронта. По колено, а то и по пояс в снегу уходят всё дальше в лес. Что происходило в то время под Москвой? Передо мной карта военных действий. Бои шли под Клином, Истрой, Солнечногорском. Совсем близко от Москвы. Одни уходили добровольцами на фронт, а другие столько прилагали изворотливости, чтобы спастись в тылу. Можно ли забыть, что люди подобной категории ещё в дни войны были способны очернить героев?

Клавдия Александровна вспоминает о том, каким трудным был каждый день в тылу врага: « Мы вели разведку, по очереди ходили к обочине дороги. Спрятавшись за деревьями, наблюдали, какие идут машины, танки к фронту. Больше всего мы страдали от холода. Днем и ночью в снегу. Мы несли с собой гранаты, бутылки с зажигательной смесью. Но в ход их решили пустить, когда подойдем к немецкой казарме или штабу. Случилось так, что нас обнаружили в лесу, немецкий пулемет открыл огонь, и группу разметало в разные стороны. Мы с Зоей больше не встретились. И о дальнейшем я знаю по рассказу командира. К Петрищеву подошли всего трое партизан. И среди них − Зоя. Ещё в лесу они увидели, что к деревне тянутся провода. Здесь стояла немецкая часть. Ночью Зоя отправилась в деревню, взяв бутылки с горючим».

Я встретилась с редким свидетелем этой трагедии. Как известно по документам, когда Зою схватили на улице, её привели в дом Седовых. Нина

Николаевна Седова (тогда ей было 9 лет) рассказывала мне:

«Теперь пишут, что и немцев-то в Петрищеве не было. Но ведь можно людей спросить. Немцы нас из домов прикладами выгоняли. В каждой избе было их набито. Мама и четверо детей − мы ютились в кухне на соломе... В тот вечер я сидела на печке. И вдруг услышала шум. Немцы тащили в дом какую-то девушку. Они кричали, били её, обыскивали. Было очень страшно. Но меня поразило, как она стояла. Не просила немцев ни о чем, не плакала, не унижалась. Потом её увели. Допрашивали в избах Ворониных и Прасковьи Кулик. Женщины плакали и рассказывали нам, что девушку били, но она ничего не отвечала. Её заставили разуться и выводили на мороз. Обожгли подбородок керосиновой лампой.

В день казни немцы с утра пошли по домам и всех жителей сгоняли на площадь. Мы увидели − ведут эту девушку. Как она изменилась! Шла с трудом. Ноги переставляла так, будто они у неё стали деревянные. Видно было, что каждый шаг доставляет ей страдание. Шла по снегу в хлопчатобумажных носках. На площади стояла виселица. Девушка повернулась к жителям и громко сказала, что победа будет за нами. Крикнула немецким солдатам, чтоб сдавались, пока не поздно. Мы жили в таком страхе, что я подумала, неужели нас тоже убьют за то, что мы это слышали? Девушка сама поднялась на стул, а потом на ящики под петлей... Когда нас освободили, мы узнали её имя. Жители опознали Зою по фотографии».
Тревожно становится на душе, когда читаешь глумливые строки, задевающие память погибших в войну. Впрочем, речь уже даже не о памяти, а о народной судьбе. Не может быть счастливым народ, который не уважает своих мучеников, отдаёт их на поругание. Поневоле перед глазами встает снимок погибшей девушки. Даже после гибели Зои фашисты глумились над её смерзшимся телом, раздевали, пинали, кололи кинжалами. Так кому же мы уподобимся, если будем терзать память об этой светлой душе?
Людмила Овчинникова