По Чомарт-колу мы вышли к перевалу Бурун-Таш. По пути нам указали на место, где располагался немецкий аэродром. Правда, с его существованием ещё не вполне определились - история про фокке-вульфы, доставлявшие людей, напоминавших тибетских лам, выглядит странно.

…У САМОЙ подошвы Эльбруса, выше урочища Джилы-Су, есть загадочное место: посреди гористых изломов и склонов вдруг взгляду открывается абсолютно гладкая площадка размером километр на два. Очевидцы, добиравшиеся до этой идеально ровной поверхности, рассказывают, что столбенели от неожиданно открывающегося зрелища. В XX веке у этой странной прихоти природы появилось вполне конкретное название — «немецкий аэродром».

Так в послевоенные годы его называли жители окрестных селений. Историки Кабардино-Балкарского университета единодушны: в предгорьях Эльбруса не могло быть немецкого аэродрома — ни по тактическим, ни по географическим соображениям. Однако Виктору Котлярову, издателю из Нальчика, удалось узнать следующее.

Житель аула Былым Муса в тот год, когда на его родину вторглись горные егеря Гитлера, был 12-летним подростком. Изо дня в день он пас в горах скот. Отвлекал его от этого занятия только звук немецкого самолета, заходящего на посадку на ровное плато за селением. Эту картину наблюдали многие односельчане и впоследствии вспоминали, что еще некоторое время после войны на «летном поле» оставались железные мачты.

Наш переход был примечателен не только аэродромом: из КЧР мы попали в Кабардино-Балкарию, о чём красноречиво молчали маленькие пограничные столбики.

Но больше всего запомнилось, что мы всё-таки поднялись до снега. Нельзя сказать, что мы шли выше снежной границы, но пара снежников нам попалась, по одному из которых мы вели лошадей в руках, а я и Маша - пытались подскользнуться. Не самое приятное ощущение, хотя недоумение средне-широтного организма, не видевшего в июле снега, перекрывало все возможные опасения.